назвать безоблачной жизнь Санкт-Петербурга было бы несправедливо. К сожалению, мир, который нас окружает, состоит не только из счастья, прогресса, надежд. Достаточно уйти в сторону от парадных проспектов и улиц столицы – и ты попадаешь в другой мир: в царство нищеты и отсутствия всякой надежды. Тысячи людей живут там и не имеют никакой возможности поднять голову, чтобы увидеть хоть что-то отрадное в жизни. От этого становится еще более горько, когда видишь детей, от своего рождения обреченных самою судьбой. Скольким из них удастся увидеть лучшую жизнь, когда большинство даже не знают, куда стоит смотреть? Тем острее в эти минуты я осознаю, что учеба в Императорском институте дает мне надежду на завтрашний день. И тем усерднее я отдаю свое время учебе, лишь блестящие успехи в которой могут стать основой той жизни, которую я надеюсь построить.
На фоне таких размышлений относительный оптимизм и даже некоторую легкость в душе придают планы на лето. После практики в Верном надеюсь провести несколько недель дома, с самыми близкими для меня людьми. Я не был дома почти год. Они пишут, что уже ждут меня…
* * *
…Увы, моим планам, похоже, сбыться не суждено. Как минимум в настоящий момент. Тиф, который я перенес во время практики на Южно-Русской железной дороге, оказался слишком тяжелым. Врачи говорят, что мне повезло и я чудом выжил. Но все заработанные деньги пришлось отдать за лечение, и ни о каких поездках сейчас речь не идет.
Так что пока пришлось остаться в Верном, где обрабатываю результаты практических изысканий. Поэтому у меня сейчас много рутинной работы. Хотя в технических отчетах о многом увиденном не расскажешь. Постоянно вспоминаются мальчишки из тех деревень, где нам пришлось побывать. Железнодорожные паровозы неизменно вызывали у них ужас и восхищение. Не видевшие до этого ничего более сложного, чем гужевая повозка, они все время крутились вокруг нас, пытаясь хоть так прикоснуться к недоступному им будущему.
Теперь я стал совершенно убежден, что все начинается в детстве, даже если ты сам не отдаешь себе в этом отчета. Причем самые необычные мечты становятся той путеводной звездой, которая и определяет твою жизнь. В моем случае все было чрезвычайно просто. Я хорошо помню ту случайную встречу, когда мне было примерно двенадцать лет, которая и определила мою судьбу, – первый паровоз, что мы увидели, находясь проездом в Санкт-Петербурге. До сих пор помню мощь его внешнего облика, блеск латуни, огромные бегущие вперед колеса. Я смотрел на него так же, как эти дети. Ну а потом была встреча с капитаном, который помог мне посмотреть вокруг себя другим взглядом.
К сожалению, в отличие от меня, у этих местных мальчишек вряд ли будут возможности поступить в институт и связать свои судьбы с прогрессом. От этого становится грустно и неуютно. А еще – от того, какие козни строят местные владельцы конных заводов, которые что есть мочи противятся приходу в их края нового транспорта. Из-за него они теряют привычные доходы, а потому всеми силами цепляются за старое и мешают идти нам вперед. Они, конечно, не смогут повернуть время вспять, но затормозить – это вполне им по силам.
К людям – за коньками
Такое было трудно предположить, но идея заниматься развитием хоккея в поселке, где нет ничего, местный народ вдохновила. Скорее всего, своей парадоксальностью. В жизни так и бывает: когда до чего-то совсем нет дела, то именно это и работает лучше всего. Особенно в наших краях. И даже у Пети, у которого никогда не было врожденной тяги к спорту, да и ту небольшую, что как-то возникла, успели вовремя отбить, теперь проснулись хоккейный задор и энергия. Никогда ведь не известно, что́ в какой момент даст знать о себе.
А может, все было гораздо проще: надо ведь чем-то заниматься в жизни. Так почему бы не хоккеем? Тем более когда никто не заставлял, а вперед влекли исключительно мечта и любопытство и ты сам ставил перед собой цель, которой хотелось достичь.
В кабинете у мэра ситуация была, как всегда, напряженной. Там вообще всегда все непросто. И уж тем более если дело касалось чемпионата.
– А ты не можешь без коньков? – в какой-то бессмысленной надежде спросил мэр у Перова.
– Ты хочешь сказать, что с коньками-то любой играть научится, а мы типа без них попробуем, да?!
Мокрый иронии не почувствовал и с надеждой кивнул.
– И без поля. Да?! – уточнил Перов, еще более четко артикулируя слова.
Мокрый опять кивнул.
– Да ты соображаешь, что говоришь?! – вскипел учитель.
Но Мокрый был к такому всплеску готов и тут же попытался перехватить инициативу:
– Ну где я тебе возьму коньки, а? Надо же рассуждать в категориях реальности.
– Ты бы об этом подумал, когда заявлял нашу команду! В конце концов, ты менеджер команды и всего поселка. Вот и ищи! Это тебе не дутые отчеты писать!
И Перов вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Мокрый посмотрел на закрывшуюся дверь и раздраженно пожал плечами.
– Ищи! – повторил он. – Что мне их, родить, что ли?
Дверь неожиданно открылась. В ней вновь появилась голова Перова:
– И не надо давить на жалость! Сам отчитался, что у нас есть команда! Вот теперь и выкручивайся! Бюрократ!
Задача, конечно, была непосильной – отыскать в захолустном поселке коньки. Не всякий ай-кью ее вытянет. Здесь и катков-то нормальных, наверное, не было как минимум последние тысячу лет.
Но и Мокрый уже был не ребенок, понимал какие-то внутренние пружины того, как устроена взрослая жизнь в принципе, а уж в муниципальной ее, как говорится, плоскости так и вовсе пару собак уже точно съел.
«Когда не знаешь, что делать, – иди к людям!» – сказал сам себе мэр и на листе формата А3 распечатал объявление: «В связи с формированием детской команды по хоккею с мячом просьба ко всем, у кого дома завалялись коньки, принести их в тренерский штаб хоккейного клуба. Они нужны нашим детям!»
Прикрепив лист на доске объявлений, он чуть отодвинулся и посмотрел на него, как художник – на созданное им полотно. Чувствовалось, что этим объявлением он гордится ничуть не меньше, чем Айвазовский «Девятым валом», который в Русском музее. В конце концов, ведь у каждого – свой девятый вал, свои достижения и победы. И для мэра такое объявление было в этом самом ряду, потому что давало хоть какой-то шанс изменить если не весь мир
